Как особист пытался состряпать липовое дело против кодировщика

Да-да, им тоже иногда самим требовалась помощь шифровальщика в тех вопросах, когда дело касалось каких-то тонкостей в вопросах режима, ведения секретного делопроизводства или иных. Многих вещей они просто не могли знать и обращались за помощью к нам. А бывало, что и меня они защищали от слишком уж зарвавшихся начальников.

Но как только я перешёл в ПВО, картина изменилась до неузнаваемости. Может быть потому, что мои предшественники зарекомендовали себя не с лучшей стороны. А может дело было в самих особистах.

Поначалу особисты просто присматривались ко мне, и мы с ними практически не пересекались. Где-то через полгода я уже полностью освоился, обжился и неплохо знал, где, что и как. Вот тут-то они ко мне и подъехали.

У меня на командном пункте всегда было два кодировщика. Во-первых, по штату положено, а во-вторых объём работы был там намного больше, нежели в огневом или техническом дивизионе. Парни были хорошие, за эти полгода я успел к ним присмотреться и привыкнуть. Так вот, приглашает меня как-то в свой кабинет особист и начинает разговор.

– Рядовой Пастухов (фамилия изменена) твой кодировщик?

– Конечно мой, чей же ещё.

– Так вот, от работы с секретными документами его надо отстранять, с должности кодировщика снимать.

– Это ещё с какого перепугу?

– Наркотики он употребляет.

Вот это новость! Скажу сразу, я этому нисколько не поверил. И не только потому, что за всё это время у меня сложилось какое-то не очень хорошее чувство по отношению к этому особисту. Сами посудите. С кодировщиками КП я проводил ежедневно по несколько часов. Так неужели я настолько слеп, что не в состоянии отличить нормального парня, ежедневно выполняющего, кстати, требующую внимания квалифицированную работу, от наркомана?

– Ну хорошо, а какие у тебя факты, подтверждающие, что Пастухов наркотиками балуется?

– У меня свои источники.

– Ага, знаю я твоих информаторов. Кто-то из его сослуживцев по казарме что-то не поделил с моим кодёром и решил ему таким образом насолить. Кто-либо из офицеров или прапорщиков ловил его за руку в момент употребления наркотиков, в обкуренном или каком-то ином неадекватном виде?

– Нет, но мои люди видели, как он пил какие-то таблетки.

– Ага, употреблял наркоту у всех на глазах. Если что-то он и пил, то это, скорее всего, были таблетки от головной боли, которые ему дал фельдшер или какие-то витамины. Короче так, никого снимать с работы я не собираюсь. Представишь мне неоспоримые доказательства, свидетельства медиков – сниму, но не раньше.

Особист разозлился не на шутку и начал угрожать уже мне.

– Ты хоть понимаешь, что делаешь и чем рискуешь? Когда его поймают с поличным, то отвечать будешь уже ты.

– А ты понимаешь, что делаешь? Во-первых, у меня каждый кодировщик на учёте в вышестоящем штабе. И этим людям я доверяю. Ну, послушаю тебя, сниму его. Спросят у меня о причинах. И что я скажу? Что какой-то неведомый мне солдат-информатор доложил в особый отдел, что якобы видел в руках у солдата какие-то таблетки? И только на основании этих «показаний» я лишу его допуска к гостайне, поломаю человеку службу и жизнь?

– И чем же ты ему жизнь поломаешь? Ну, дослужит где-нибудь в дивизионе, только и всего, нормально поедет на дембель.

– Ага, с клеймом «лишенца». А после дембеля захочет он устроиться на работу, где требуется допуск, твои коллеги поднимут на него данные о его службе и что? До свидания, уважаемый, вы нам не подходите. А ещё позже кто-то из его детей захочет поступить в военное училище, хороший вуз или куда-то ещё, станет заполнять анкеты и выяснится, что его папа был лишён допуска. Что, кто-то будет разбираться о причинах? Короче, я своё слово сказал. Будут конкретные факты, а не домыслы – будут конкретные действия с моей стороны. А пока закрываем тему.

Особист высказал ещё несколько угроз в мой адрес, видимо, не привык к таким вот ответам. Но я-то тоже не пацан, нашёл, что сказать. Больше к теме с моим кодировщиком он не возвращался, видимо понял, что этот наезд мимо кассы. А ведь, наверное, уже готовился поставить себе плюсик за разоблачение секретоносителя-наркомана.

В этот же день я доверительно поговорил со своим кодёром, посоветовав внимательно приглядеться к своему солдатскому окружению. Тот понял всё правильно. А ещё через пару недель один из солдат КП, красуясь солидным фингалом (сказал, что напоролся на дверной косяк в темноте) вдруг резко запросился о переводе в другое подразделение. Как мне сказал мой кодёр, это и был засланный казачок. Перевели болезного, но информатора своего на КП особист лишился. А вот мои тёрки с особистами в этой бригаде, оказывается, только начинались, и были это только цветочки.